Дело о «Литовском Календаре на 1882 год» писательницы Элизы Ожешко
Начальник Варшавского Жандармского Округа директору Департамента Полиции (3 ноября 1881 года)
Несколько лет тому назад было замечено, что некоторые сочинения предосудительного содержания в польском патриотическом духе или с социалистическим направлением, предназначавшиеся к распространению в Северо-Западном крае, направлялись для разрешения к печатанию в Варшавский цензурный комитет. Это странное явление, подтвердившееся несколькими фактами, многие объясняли существовавшей тогда строгой цензурой в Вильно. Так, в сентябре 1878 года, во время еще служения Вашего в Варшаве, при производившемся тогда дознании о социалистической пропаганде в здешнем крае, был обнаружен совершенно готовый к изданию и уже разрешенный Варшавским цензурным комитетом к печатанию «Виленский календарь на 1879 год», сочинения Иосифа Юревича, найденный при обыске в квартире у привлеченного к сему дознанию мещанина Николая Поспелова. Социалистическое направление нескольких статей этого календаря было причиной, что производивший упомянутое дознание подполковник Гохфельт передал этот календарь на рассмотрение Виленскому генерал-губернатору, а тот Министерству Внутренних Дел, которое ввиду неблагонадежности составителя календаря и вредного направления этой книги признало необходимым не допустить ее печатания.
Сейчас же, по-видимому, условия цензуры в Вильно изменились. В числе появившихся в Варшаве календарей на будущий 1882 год обращает на себя внимание «Литовский календарь» на польском языке, впервые изданный в Вильно с разрешения цензуры известной своей литературною пропагандою Элизой Ожешко.
Большая часть этого календаря заключается в его литературном отделе, составляющем, по-видимому, главную цель издания, ибо сведений, обычно помещаемых в календарях, в «Литовском календаре» весьма немного. Все статьи литературного отдела отличаются крайней тенденциозностью, с очевидной целью воскресить понятие о единстве Литвы и Польши и возбудить ненависть против России как посторонней силы, разъединившей две родные нации. В статье самой издательницы о польской литературе проводится совершенно явно мысль о неразделенности развития умственной жизни литовского (и надо полагать белорусского - В.Ч.) народа с развитием цивилизации польской, что доказывается самым названием этой статьи: «Z dziejow piњmenictwa» («О нашей письменности»). На стр.18-й, перечисляя города, в которых зарождалась письменность, Ожешко сопоставляет Краков с Вильно, Пултуск с Ковно, Брест-Литовcк с Познаныю как города одной и той же земли. Существование отдельного литовского языка, по-видимому, совершенно отрицается Ожешко, ибо она признает его однородным с польским и даже утверждает, что польский язык был в Литве народным (национальным) языком. Слово «наше» употребляется госпожой Ожешко одинаково для обозначения всех сторон как литовской, так и польской жизни.
На стр. 33-й некая госпожа Косялковская, говоря о Виленском университете, вспоминает о том духе, который был характерен для молодежи этого заведения в прошлом и который «благодаря Богу, не имел ничего общего с несчастными бреднями, так часто в последнее время нарушающими порядок к несчастью, появляющимися иногда в среде нашей молодежи (социализм - В.Ч.), но как навеянные чужим воспитанием (российским - В.Ч.), ибо человек, как и растение, развивается нормально только на родной почве».
В статье неизвестного автора об общественной жизни под заглавием «Kartka z dziejуw spolecznych» («Страницы истории общественной жизни»), посвященной уничтожению рабства, причем после краткого очерка о постыдности рабства сделан длинный перечень польских писателей, общественных деятелей и магнатов, будто бы оказавших благодеяния крестьянам в Литве и Польше. «Эти, хотя и единичные усилия облегчить участь крестьян, - рассуждает далее автор статьи, - говорят и свидетельствуют о том, что Польша вовсе не была адом для крестьян, как это думают некоторые».
Затем, перечисляя основные вехи в уничтожении рабства, автор относит эту эпоху для Польши к 1805 году, для России - к 1861, а о 1864 годе (времени проведения на польских землях крестьянской реформы - В.Ч.) совершенно умалчивает.
Даже стихи, помещенные в календаре, не лишены тенденциозности. В сатире г-на Железняка под заглавием «Nieugкtoњж zasad» («Твердость убеждений») на стр.15 автор так изображает убеждения испорченного молодого человека, который и служит предметом сатиры: «Толковал мне дядя, что следует любить отчизну, веру, язык, семейные предания... Низко кланяюсь! Никто уже теперь в эти глупости не верит! У меня вовсе нет охоты познакомиться с заключением или с изгнанием».
Судя по простому языку (популярному), которым изложены все статьи «Литовского календаря», следует предположить, что эта книга предназначена преимущественно для низших сословий, в среде которых ее влияние может быть особенно вредным, почему я счел долгом сообщить Вам об этом вредном издании.