Среди многих забытых могил офицеров царской армии, которые находятся на старинном Гродненском православном кладбище на улице Антонова, сохранилась могила генерал-майора Даниила Данииловича Саранчи (1832-1888). Кроме имени и чина, а также дат рождения и смерти, указанных на скромном надгробии генерала, до самого последнего времени о нем не было известно практически ничего. Где он служил, в каких войнах участвовал, какими частями командовал? Но ведь генерал - не иголка, какие-то сведения о нем обязательно должны были сохраниться! Долгие поиски в архивах и изучение военно-исторической литературы позволили пролить свет на историю жизни забытого героя - кавалера многих русских военных орденов, боевого генерала, награжденного золотым оружием.

164_6 Впервые в исторической литературе имя генерал-майора Даниила Данииловича Саранчи было упомянуто на страницах монографии сотрудника Гродненского государственного университета имени Янки Купалы профессора Валерия Николаевича Черепицы «Гродненский православный некрополь» в общем списке фамилий захороненных на старом русском православном кладбище на улице Антонова, ранее Иерусалимской. Известный историк отметил, что на этом кладбище издавна хоронили офицеров и нижних чинов, служивших в дислоцированных в г. Гродно и одноименной губернии крупных воинских соединениях: в 26‑й артиллерийской бригаде, в 101‑м Пермском, 102‑м Вятском, 103‑м Петрозаводском, 104‑м Устюжском, 171‑м Кобринском и 63‑м Угличском пехотных полках, в 14‑м Ямбургском уланском полку.

В ходе моих поисков в сети Интернет выяснилось, что Саранча - старинный казачий род. Встречалась эта фамилия и в казацкой Украине. Информацию о генерале Данииле Саранче удалось также почерпнуть из немногих сохранившихся памятных книжек Гродненской губернии за период с 1870‑го по 1888 год. Дополнительную информацию дали работы историка Шамиля Бектинеева и новые статьи Валерия Черепицы. Выяснилось, что почти всю жизнь генерал Саранча прожил на белорусской земле, где и был похоронен. Ценные сведения о его жизни можно было бы найти в таких фундаментальных источниках, как «Списки полковников по старшинству» за 1870-1880‑е годы, но, к сожалению, белорусским исследователям они недоступны, равно как и военно-исторический очерк штабс-капитана О. В. Пожерского «26‑я артиллерийская бригада в русско-турецкую войну 1877-1878 гг.», опубликованный в 1914 году в городе Гродно в типографии С. Ганн. Тем не менее, удалось восстановить основные вехи жизни генерала.

Даниил Даниилович Саранча (в некоторых документах - Соранча) воспитывался в Павловском кадетском корпусе. По окончании учебы в 1848 году Даниил Саранча поступил на службу в армию, куда был определен по армейской артиллерии.

Уже в 1849‑м, в возрасте семнадцати лет, Саранча принял участие в кампании в Венгрии, за что получил медаль «За усмирение Венгрии и Трансильвании». Затем Даниилу Данииловичу довелось защищать Отечество в ходе Крымской войны 1853-1856 годов. После войны Саранча проходил службу в Гродненской губернии, где участвовал в подавлении восстания 1863-1864 годов.

С 21 мая 1870 года (02.06 по новому стилю) Даниил Саранча в чине подполковника - командир Брест-Литовской 1‑й крепостной артиллерийской роты. Затем он проходил службу в Гродненском гарнизоне, в 26‑й артиллерийской бригаде. Известно, что проживал в Гродно на Акцизной площади (ныне - улица Дзержинского) в доме Каминских. В 1873 году Даниил Даниилович стал кавалером ордена Святого Владимира IV степени за 25 лет беспорочной службы.

В годы Русско-турецкой войны 1877-1878 годов уже в чине полковника Даниил Саранча в составе 26‑й артиллерийской бригады участвовал в боевых действиях по освобождению Болгарии. Он командовал четвертой батареей бригады.

Долгожданный приказ о мобилизации и выступлении на войну был получен тогда, когда большинство частей Гродненского гарнизона находились в летних лагерях. Что касается батарей 26‑й артбригады, то они в этот момент стояли при местечке Ораны «для травяного довольствия лошадей». К 28 июня вся артбригада прибыла на зимние квартиры, т. е. к месту постоянной дислокации, в город Гродно, где тотчас же начались работы по приведению в порядок орудий, укладке лафетов и зарядных ящиков, формированию обоза. Батареи пополнялись лошадьми, шла подгонка их амуниции. Что касается съезживания лошадей и сплочения батарей в конном строю, то об этом в ту пору «не было и речи». Перед выступлением в поход каждая батарея была осмотрена сначала начальником артиллерии 2‑го армейского корпуса генерал-майором Шпадлером, а затем и начальником артиллерии Виленского военного округа генерал-лейтенантом Савичем. Осмотр выявил ряд недостатков в готовности артбригады к походу, но в целом она была признана начальством вполне удовлетворительной. Боевой комплект в шесть тысяч снарядов на батарею был также определен как достаточный. В то время четвертая батарея была вооружена четырехфунтовыми медными пушками. В состав батареи входили 8 орудий, 16 двухколесных зарядных ящиков, интендантский обоз, артиллерийский обоз.

2 сентября 1877 года первый эшелон войск (в составе 101‑го Пермского, 2‑го Софийского пехотных полков, а также первой и четвертой батарей 26‑й артбригады) вступил в бой с турками при деревне Осиково. Несмотря на невыгодность позиции, гродненские артиллеристы сумели огнем картечных гранат выбить турецкую пехоту из прилегающих к деревне виноградников, обеспечив занятие деревни Пермским пехотным полком. Убыли в войсках не было. Вот как описывал наиболее драматический эпизод этого сражения командир 2‑й бригады 26‑й пехотной дивизии генерал-майор Николай Николаевич Малахов: «Пополудни неприятель начал постепенно усиливать ружейный огонь на своем правом фланге. С учетом этого огонь наших орудий был перемещен именно туда, причем были употреблены картечные гранаты с дистанционными трубками. Разрывы гранат на мгновение ошеломили неприятеля, и его пальба уменьшилась, но потом турки с неистовыми криками возобновили огонь и стали приближаться к краю горного дефиле, на дне которого пролегала дорога, ведущая к Осиково. Под прикрытием артиллерийского огня командир 101‑го Пермского полка полковник Прокопе приказал первому и второму батальонам, бывшим на правом фланге, перейти в наступление. Предводительствуемые батальным командиром Свитенковым роты с криками «ура» храбро пошли на штурм крутых высот. Началась работа огнем и штыком. Таким образом, неприятель был выбит из кустов и виноградников и, преследуемый нашими молодцами, бежал в сторону деревни Водица, оставив Осиково в наших руках. Мы потеряли нижних чинов: раненых - 73, убитых - 8 и без вести пропавших - 3. У неприятеля найдено на месте боя: убитых - 40 человек (по показаниям прибежавшего к нам болгарина оказывается, что он видел до 20 подвод с ранеными турками, которых увозили после этого сражения). Ночь с 2 на 3 сентября отряд провел на занятой у неприятеля позиции. В 8 часов утра по приказанию командира 13‑го армейского корпуса отряд оставил свои позиции для следования к д. Чаиркиой. Это дело было первым боевым испытанием Пермского полка, но оно с первых же выстрелов показало, что полк умеет хорошо драться. Все офицеры и нижние чины одинаково вели себя молодцами. Не хуже показали себя и артиллеристы, которые во многом подготовили успех атаке. Считаю долгом в особенности заявить об отменной храбрости командира полка полковника Прокопе, находившегося все время впереди и под которым была смертельно ранена лошадь; об отличной распорядительности и примерном хладнокровии командира четвертой батареи полковника Саранча; об молодецкой атаке, веденной под личным начальством майора Свитенкова; о храбром поступке адъютанта второго батальона подпоручика Праткеля, покинувшего свою раненую лошадь и с револьвером в руках бросившегося в атаку, и об личной распорядительности состоявшего при мне штабс-капитана Фохта... Все раненые с поля подобраны, перевезены и отправлены в подвижной лазарет».

9 сентября гродненцы (Пермский полк, первая и четвертая батареи 26‑й артиллерийской бригады) в составе отряда под командованием генерал-лейтенанта Татищева участвовали в сражении с турками у деревни Чаиркиой, где, сдерживая их наступление, первая батарея выпустила по врагу 16 снарядов, а четвертая - 91. В результате действий артиллерии атака турок захлебнулась с большими потерями. От огня противника пострадали и наши артиллеристы: в двух батареях было убито 3 нижних чина, ранено 5. Батареи потеряли убитыми и ранеными 11 лошадей.

Из реляций генерал-лейтенанта Татищева о ходе этого сражения можно немало почерпнуть о подвигах гродненских пехотинцев из Пермского, Вятского и Петрозаводского полков, а также артиллеристов 26‑й артбригады. Вот строки из генеральского донесения командиру 11‑го армейского корпуса генерал-лейтенанту князю Шаховскому: «Командир роты Пермского полка штабс-капитан князь Челокаев, хотя и видел себя совершенно отделенным от прочих частей отряда, не отступил от своего поста: притянув к себе наступающую цепь, он встретил противника убийственным огнем, тем не менее, еще густые турецкие цепи продолжали взбираться на высоту, занятую ротой, широко охватывая ее правый фланг. Заметив это, я направил на выручку Челокаева два батальона Пермского полка, с прибытием которых к огненной высоте все бившиеся здесь наши роты, поддержанные огнем четвертой батареи 26‑й артбригады, с криком «ура» бросились на неприятеля, который обратился в беспорядочное бегство в сторону деревни Юрлоклер».

Замечателен по своему содержанию и рассказ участника боя под д. Чаиркиой фельдфебеля четвертой батареи Василия Басика: «Во время сражения ездовой Илья Лагун сидел на земле и держал в поводу лошадей. Турецкая граната упала между ним и лошадьми, разорвалась. Лагуна обдало землей, а двух лошадей поранило. Ездовой некоторое время находился в беспамятстве. 5‑й номер первого орудия Нестеров, придя за снарядами, увидел Лагуна лежащим на земле и доложил об этом мне. Я сейчас же пошел, поднял Лагуна и привел его в чувство. Когда Лагун оправился, я вместе с ним стал подтаскивать ящик со снарядами к орудиям. Едва мы успели это сделать, как рядом разорвалась новая турецкая граната. Не задев ни меня, ни Лагуна, она оторвала задние ноги коренной лошади. Как раз в это время на батарее ранило канонира Федора Колесникова в руку и Адама Берната в поясницу. Бернат, перевязав рану в перевязочном пункте, сразу же вернулся в строй. Я его спросил: «Зачем ты не остался на перевязочном пункте?». На что он ответил: «А что? Разве у меня там мать или отец?».

Таких вот героев воспитывал командир батареи полковник Даниил Саранча.

С 22 по 28 ноября 1877 года гродненцы в составе отряда генерал-майора Малахова осуществляли передвижение на позиции у города Елена. В ходе марша его отряд вступал в непродолжительные стычки с противником, крупнейшая из которых - бой у д. Златорица 28 ноября. После того как турки бежали, состоялось переформирование прежнего соединения в отряд, который получил название «Златорицкий». В это время русские войска получили телеграмму о сдаче турками 28 ноября крепости Плевна и о взятии в плен Османа-паши со всей плевенской армией. Этой телеграммой предписывалось также приостановить все наступательные действия впредь до особого распоряжения. Получение такого известия было встречено в войсках долго несмолкающим «ура» и гимном «Боже, царя храни». Восторг, по свидетельству участников этого события был неописуемый, все со слезами на глазах обнимали и целовали друг друга, произнося давно ожидаемое: «Плевна взята!».

В декабре 1877 года войска Гродненского гарнизона встали на зимние квартиры у деревень Пиаково, Марена и Сенджария. Стояние на квартирах в бездействии и скуке «убивало своим однообразием». Вот почему приказ от 1 января 1878 года о выступлении отряда со своих квартир и направление их для перехода через Балканы к городу Сливно был воспринят с большим воодушевлением. Этот переход через Твардицкий и Сливенский горные перевалы давался батарейцам крайне тяжело. Иногда он проходил без поддержки пехоты, тем не менее не было потеряно ни одного солдата, ни одной лошади. Балканский переход артбригады длился около 10 суток. По прибытии ее в город Сливно личный состав занимался приведением в порядок материальной части батарей, откормом лошадей и т. д. Шла подготовка к наступлению на город Адрианополь. В ходе ее поступила радостная весть о победоносном для России завершении войны. В результате этого братья-славяне получили долгожданную свободу и независимость. Свой посильный вклад в это благородное дело внесли и наши земляки.

По окончании войны 26‑я артбригада и большинство полков Гродненского гарнизона, передав часть вооружения и имущества болгарам, выступили обратно в Россию из города Эрекли 31 августа 1878 года. Город этот расположен на берегу Мраморного моря. Здесь погрузившись на суда, бригада отбыла в Одессу. Перед убытием главнокомандующий действующей армией генерал-адъютант Э. И. Тотлебен провел смотр бригады. Поблагодарив гродненцев за службу, он добавил, что «во всех отношениях 26‑я артбригада представилась в прекрасном виде». В 20‑х числах сентября 1878 года все ее батареи прибыли к месту дислокации, после чего были «отправлены в окрестные деревни для карантина».

За весь период Русско-турецкой кампании 60 стрелявших по врагу орудий артбригады в сражениях при Осиково, Чаиркиое, Попкиое, Минде, Ковачице и Златорице выпустили по противнику 620 гранатных и 110 шрапнельных снарядов, всего 730. Это нанесло немалый урон живой силе и укреплениям турецкой армии и обеспечило успех русской пехоте. Благодаря умелому командованию боевые потери 26‑й артбригады были незначительны, а именно - 8 нижних чинов и 14 лошадей. В бригаде не был убит ни один офицер. Гораздо большие потери понесла бригада от невзгод походной жизни - дождей, морозов, вьюг, плохой пищи, а также эпидемий (сыпного, возвратного тифа, лихорадки и т. п.) - около 300 человек. Если на 19 августа 1878 года в бригаде было 1.396 нижних чинов, то к 24 декабря того же года их состояло в списках 1.048 человек. Офицерский состав также болел тифом. Не лучше обстояло дело и с конным составом. Сотни лошадей погибли от желудочных колик, а часть - от травм и увечий. Тем не менее личный состав 26‑й артиллерийской бригады с честью вынес выпавшие на его долю тяжкие испытания и геройски выполнил поставленные командованием боевые задачи.

29 нижних чинов артбригады стали Георгиевскими кавалерами, из них многие - из состава 4‑й батареи полковника Даниила Саранчи. Орденами и повышениями в чине были награждены многие офицеры бригады. 4‑я батарея 26‑й артбригады за войну с Турцией получила Георгиевские серебряные трубы с надписью «За отличие в Турецкую войну 1877 и 1878 годов», а ее командир, полковник Даниил Даниилович Саранча, за участие в боевых действиях был награжден орденом Святого Владимира ІІІ степени с мечами.

Вскоре после окончания боевых действий за храбрость, проявленную на войне, полковник Саранча по повелению императора Александра II был награжден золотым оружием - саблей с надписью «За храбрость». Награждение золотым оружием «За храбрость» производилось в знак особых отличий: за проявленную личную храбрость и самоотверженность. Обладатели золотого оружия приравнивались к георгиевским кавалерам, вследствие чего к золотой сабле полагался темляк георгиевских цветов. Правда, практически все офицеры, получившие золотое оружие в период с апреля 1877‑го по 1881 год, ограничились лишь отделкой под золото эфеса сабли, на который также наносилась надпись «За храбрость», получив, по их просьбе, денежную компенсацию этой выдающейся награды. Предположительно, что за полученные деньги полковник Даниил Саранча сумел построить в городе Гродно на Полицейской улице (ныне - улице Кирова) собственный дом, где и проживал со своей семьей.

Помимо вышеуказанных наград, к 1885 году полковник Даниил Даниилович Саранча стал кавалером орденов Святой Анны ІІ и ІІІ степени, а также IV степени с надписью «За храбрость», Святого Станислава II степени с Императорской короной и того же ордена II и III степени, имел медали. Также в качестве поощрения за службу при выходе в отставку (в 1885‑м или в 1886 году) Даниил Даниилович Саранча получил чин генерал-майора.

Такова по-военному краткая, но славная история офицера Даниила Данииловича Саранчи. Жизнь его с самых юных лет прошла в походах и ратных трудах. Пусть же потомки бережно хранят память об этом боевом генерале-артиллеристе.

Подполковник Александр Севенко, sevenko@vayar.sml.by